Ни один музыкант все равно не получит всех денег и всей власти. Ни один ведь музыкантишка еще не получил! Почитайте Ницше, у него там об этом хорошо написано.
Сидела, никого не трогала . По радио "Алиса": "Родина моя-а-а...Родина". Да пошла она на х*й, эта Родина! В моей Родине детей не расстреливают, людей на улицах не взрывают. Попы у меня на Родине не устраивают травлю величайшего фильма Скорсезе "Последнее искушение Христа". На улицах моей Родины не бьют по лицу (девушку) за то, что у ее парня длинные волосы, а парень из-за этих самых волос не становится изгоем. И вообще на моей Родине не воюют. О какой Кинч Родине поет, я до сих пор понять не могу. И никогда не поверю, что он в жизни так думает.
Стара стала... Было дикое желание поставить белокаменную на голову, но обошлось спокойной вполне пьянкой в ПирОГАх.
Вот.Вполне потому, что за соседним столом, как оказалось сидели ребята - звезды нашего кинематографа. Полный пиздец - а еще студенты МХАТА и ГИТИСа. Уровень IQ у них явно ниже среднего, ибо даже мы (далеко не трезвые) были более адекватны.
А мое волосатое счастье так и не позвонило. Козлина. Ладно бы еще действительно королем Гондора стать пытался или выполнял великую божественную миссию. Так нет же. Убить его мало.
Я обиженная и злая, а подруга из Питера мечтает укоротить ему хвост. Помогу ей.
Сижу, пишу пресс-релиз, никого не трогаю . Подходят, бля, говорят, что просто облизательно как надо поматериться в нем. Вот, бля, шеф просто кончает, когда мат в тексте. А еще приличная организация...
Мы бы дожили до лета, а там секир-башка, но в кокаине было восемь к трем зубного порошка..(БГ).. Эх, лето. Замечательное было лето, блин.
И вот я семь недель не брился, восемь суток ел грибы. Я стал похож на человека героической судьбы... (Опять БГ). и опять в тему.
Только что звонит телефон. Соедините меня с Н.Н. (голос из трубки). Я (случайно взяла трубку): Да-да... как вас представить? Мне: Скажите, что звонит Гребенщиков.
Он не звонит. Я звоню каждый день. Бесполезно. Мы словно в капсулах, находимся рядом, но не можем друг друга достать. Такого дикого одиночества я не могла и представить. Бред. Одна в толпе. И девушка, которая мне снится каждую ночь сводит меня с ума. Я уже с ней начала разговаривать. У нее такие красивые рыжие волосы и зелено-голубые глаза. На кого она похожа? Неужели...
Не время умирать, когда тебе светит прессуха с Раммштайном, концерт БГ, Пятницы и т.д. Но с ужасом осознаешь, что одна не оставалась дома с июня прошлого года. Не знаю, как называется болезнь, обратная от социофобии (может, социофилия?), но я ей страдаю в самой запущенной форме. Даже ежедневные пресс-конференции не спасают(( Спать-то все равно приходится в одиночестве... Ненавижу холодные и пустые постели...
Молча звезды смотрят, голые тени маячат. Возле старой бани кто-то жалобно плачет. Плачет от горя, а может… может быть, плачет от счастья? Локти грызя и кусая, больно кусая запястья. Мозги кретина не могут, они не могут постигнуть: как этот скользкий барьер, этот барьер пе-ре-прыг-нуть? Весь абсолютно бледнолицый, бледнолицый как собака, вдруг возникает чей-то лик в дверном проеме… И моментально две звезды, две звезды в созвездье Рака, гасят свет в своем ночном небесном доме.
Видение 2. Вечер
Зеленая лампа и грязный стол. Правила над столом. Сторож Сергеев глядит в стакан и думает о былом. В моей альтернативе ни покрышки, ни дна. Я, правда, стою, но непонятно на чем. И все уже забыли, в чем наша вина, а я до сих пор уверен, что мы ни при чем. Я пью свой вайн, я ем свой чииз, я качусь по наклонной… то ли вверх, то ли вниз?
Но вот приходят к нему друзья, прервав его мыслей ход, и быстро вливают портвейна литр сторожу прямо в рот. (А друг мой, Ленский, у пивного ларька сокрушался, что литр так мал!) Все к тому, что этот день был не худшим из наших дней. Посмотрим, что принесет эта ночь…
Видение 3. Ночь
Сегодня мне снился ангел, похожий на Брюса Ли. Он нес мне жидкость для прочистки мозгов, стакан портвейна для хозяев земли. Друзья! Давайте все умрем! К чему нам жизни трепетание? Уж лучше гроба громыханье и смерти черный водоем!..
Я слышу стук в дверь – это входит мой брат. Его зовут Одиночество, и все же я ему рад. Я говорю ему: «Брат, ты что-то зачастил ко мне. Подари мне свой портрет, и я повешу его на стене». Он отвечает мне: «Брат! С тобой стряслась беда! Но я не брошу тебя, я останусь с тобой навсегда. О, да!»
Сегодня воскресение. И вчера было воскресение. И позавчера. И уже очень давно каждый день воскресение. Я смотрю на белый потолок и мне кажется, что в прошлое воскресение он не был таким болезненно белым. Там, на потолке, ничего нет. А раньше я там рисовала тех, кто уходил от меня. Весь потолок был изрисован лицами тех, кто навсегда ушел из моей жизни. А сегодня, в это воскресение, он совсем белый. Кто посмел побелить мой потолок? Зачем? Побелили мой потолок такой белой краской, что глаза начинают болеть, когда смотришь на него долго. А в моей комнате в это воскресение больше не на что смотреть. Стены тоже белые. Странно, вчера еще я писала на синих обоях кровью имена тех, кто ушел от меня. Я перечитывала и исправляла длинный список, сверяясь с лицами на моем потолке.
На моем окне растут синие маки. Я всегда слышу, как они шепчутся, стоит мне только начать писать новое имя на обоях. Синие маки – мои единственные собеседники. Они иногда даже поют. Когда у них хорошее настроение. А я его никогда не угадываю. Они считают меня маленькой и глупой. Я сама слышала, как они говорили обо мне так. Но я все равно люблю их. Потому, что они всегда остаются со мной, какое бы воскресение не наступило.
Вчера я написала на стене имя своего ангела, и маки начали ругать меня своими тоненькими голосками. Они говорили, что я стала еще глупее, что ангела невозможно разлюбить. И ангел тоже любит меня. Но это неправда. Я вчера просила его принести мне росу колокольчиков и кораблики из табачного дыма. А он не вернулся. Маки говорят, что кораблики из табачного дыма достать очень сложно, что он просто ищет их, но я не верю. Ведь сегодня наше воскресение, и он должен быть со мной. Маки опять назвали меня глупой эгоисткой.
Кто же все-таки покрасил мои стены и потолок? Наверное, это звездочет, который приходит ко мне каждый вечер и закрывает шторы, чтобы звезды не завидовали моей красоте. Это он всегда так говорит. А еще у него синие глаза и пятиконечные зрачки. Я люблю его глаза. Вчера, когда было воскресение, я изменила своему ангелу с синеглазым звездочетом с пятиконечными зрачками, забыв о том, что он еще совсем ребенок. Да, наверняка это он покрасил мою комнату в белый, чтобы ни одно имя на стенах и ни одно лицо на потолке не напоминало ему о тех, из-за кого я плачу. Маленький звездочет старше меня на много лет, но он всегда остается маленьким звездочетом. Синие маки не любят его. Наверное, потому, что они похожи на его глаза. Они опять назвали меня глупой.
Я перестала думать о своем ангеле и изменила ему со звездочетом. А теперь я жду своего ангела, а его нет. Неужели он ушел? Или маки на окне правы, и в наше время так трудно найти кораблики из табачного дыма? Звездочет обещал подарить мне браслет из лунной пыли, если я перестану резать руки. Я пообещала, но как же теперь мне писать на стенах имена тех, кто ушел от меня? А еще маленький звездочет очень радовался, когда я написала на стене имя своего ангела. Но радовался он до тех пор, пока я спокойно выводила буквы, а когда я заплакала, он стал вытирать мои слезы.
И тогда я изменила своему ангелу.
Маки правы, хотя сегодня опять воскресение.
И вот в окно зашел мой ангел. Я так соскучилась по нему, что от радости забыла спросить о корабликах из табачного дыма. Маки радостно заверещали, когда увидели его белые крылья и волосы цвета морского песка. Он принес мне росу колокольчиков, и я умылась ею. Потом он увидел свое имя на пустой стене и заплакал. Я обняла его и рассказала о маленьком звездочете, который в это воскресение не пришел ко мне закрывать шторы. А мой ангел ничего не ответил на это. Он сказал, что искал меня долго. Я удивилась, ведь уже много воскресений я живу в этой комнате вместе со своими синими маками, которые считают меня глупой. Но ангел не согласился. Он сказал, что в большом доме много одинаковых белых комнат, но только на моем окне растут синие маки, которые помогли моему ангелу найти меня.
Я знаю, что это он убил маленького звездочета. Он, мой ангел, хотел унести меня из этой белой комнаты на руках. Я не разрешила ему потому, что уже было поздно, ведь я написала его имя на стене, и еще потому, что нельзя убивать маленьких звездочетов с пятиконечными зрачками. Даже ангелам.
Мне стало обидно, что я никогда уже не надену браслет из лунной пыли. Я вытолкнула своего ангела из окна вместе с синими маками. Я разбила стекло и порезала руки, чтобы написать на стене имя маленького звездочета и каждого из синих маков.
А в разбитое окно вплывали кораблики из табачного дыма…
Я твой ангел-хранитель. Я люблю тебя и поэтому охраняю. Я ангел-одиночка. Меня к тебе никто не присылал, так как выше меня в моем пантеоне богов никого нет. Есть только ТЫ и я. Когда я полюбила тебя? Это было давно, так давно, что на этой планете еще не было ни одного человека. А ты уже был. Во всяком случае, для меня. Зачем я полюбила тебя? Какой глупый вопрос. Я полюбила, потому, что просто не могла полюбить кого-то еще. Ты тогда не замечал меня. И я плакала. И с неба лилась вода. А ты ставил стаканы на подоконник и набирал эту воду. Ты говорил, что не пил ничего вкуснее этой воды. А это были всего лишь мои слезы. Я плакала ради тебя и для тебя.
Ты жил в высоком доме. На самом последнем этаже. Твои окна выходили на мой мир. Они были выше облаков. И ты часто смотрел туда. Так мы познакомились. Я сначала прятала крылья, чтобы ты не понял, что я – ангел. Но когда ты в первый раз обнял меня, уже не было смысла скрывать это. Ты спокойно отнесся к тому, что я – ангел. И ты позволил мне быть рядом с тобой. Ты ведь не знал, что я все равно буду рядом. А я любила тебя еще больше, если, конечно, у любви может быть какая-то мера. Я любила тебя, а ты просто был рядом. Мы сидели на окне твоей квартиры, свесив ноги вниз. Ты сказал тогда, что жаль, что мы не можем достать ими до облаков. И тогда я взяла твою горячую руку, и мы пошли гулять по облакам. Ты радовался как ребенок. Твой восторг был моим восторгом. Я любила тебя больше мер и безмерностей. Ты говорил, что все прекрасно. И я поцеловала тебя. Твои горячие губы оставили след на моих. (Ничего удивительного, ведь у меня вообще нет температуры тела). Я любила твои губы. Я любила твои руки. Я любила, когда ты пил мои слезы.
Но я забыла сказать, что прогулки по облакам – это удел ангелов. И только со мной ты мог смотреть на землю с высоты нашего с тобой мира. Я забыла, потому, что думала только о тебе. Я любила твой смех. Ты так часто смеялся.
Однажды ты пришел ходить по облакам с кем-то другим. С ней. Нет, я не питала к ней ненависти. Я просто любила тебя. А ты без меня не умел гулять по облакам. И теперь тебя нет. Я ангел-хранитель для никого. Окно твоей квартиры все еще открыто. А на окне стоят стаканы. Они всегда полны, так как я постоянно плачу. Я ходила по твоей квартире и видела фотографии ИХ. Тех, кто после смерти тоже стали ангелами. Я их всех знаю. Тогда, когда я прощу тебя, ты тоже станешь ангелом, и я вас познакомлю. А сейчас не могу. Ожог от твоих поцелуев дошел до сердца. Оно болит. Нельзя предавать любовь ангелов. А я любила тебя.
Высоко в горы вполз уж и лег там обед готовить, участок холить. А гордый сокол в порватых джинсах отважно выпил бутылку водки и от цирроза скончался в муках. О, гордый рокер! Пускай ты умер, но в песнях бритых и волосатых всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!
Странно все это. Мы стремимся сделать мир лучше, а он все больше погружается в дерьмо.